Вокруг Света - Журнал "Вокруг Света" №4 за 1997 год
Перед тем как использовать эти чертежи для строительства настоящего фрегата, Мартусь внес в них изменения в соответствии с регистром безопасности Ллойда. Чтобы «Штандарт» имел неограниченную акваторию плавания и даже мог ходить в кругосветные путешествия, на нем будут установлены два двигателя и подруливающее устройство. Подпалубное пространство разделится на четыре водонепроницаемых отсека. В каждом из них — водоотливная и противопожарная системы. Следуя тому же регистру, Володе пришлось добавить и число шпангоутов (ребер корабля), теперь они будут стоять ближе друг к другу, чем это было в петровские времена.
Работы над фрегатом начались без официального финансирования, на личные средства капитана Мартуся. Бессмысленно было обращаться к спонсорам и называть космические суммы, требующиеся для строительства. Все понимали — сначала нужно что-то сделать самим, а потом уже приглашать к сотрудничеству другие организации и просить деньги.
Постепенно вокруг проекта собрались люди, увлеченные парусом и верящие в реальность Володиной идеи. В основном это были ребята из морского клуба «Штандарт». В свободное время они съезжались сюда с разных концов города, чтобы поучаствовать в необычном строительстве.
Практически каждый день на верфь приходили новые люди, но оставались работать не все, а со временем исчезали и вовсе — понимали, что «на ура» фрегат не построишь. Один из тех, кто остался и строит «Штандарт» по сей день, — Алеша Синицын, инженер из музея «Петропавловская крепость». Много помогали вначале: Игорь Воробьев, бывший матрос речного пароходства, и Сергей Фантаст, боцман со «Святого Петра». Благодаря именно этим ребятам многие поверили в проект «Штандарт» и присоединились к нему.
Уже к началу 1995 года был подготовлен плаз — специальная комната, где на идеально ровном полу вычерчиваются в натуральную величину все детали будущего корабля. Пока одни занимались разметкой, другие обрабатывали привезенный материал: с заснеженных бревен снимали кору и вкатывали их с помощью ломов под навес, затем аккуратно распиливали вдоль и строгали. Наиболее ответственные работы Володя, как правило, делал сам, но по мере того как у ребят появлялся опыт, стал поручать им все более сложные задачи.
Признаюсь, я до прихода на верфь умел только вколачивать гвозди, здесь же пришлось осваивать самые различные инструменты — от бензопилы до потеса. Ошибки в работе обходились дорого: неудачно сделаешь распил — считай, строительство отодвинуто на два дня назад.
Через пять месяцев после закладки «Штандарта» были установлены носовая часть и корма. Будущий фрегат начинал приобретать реальные формы, и теперь у приходивших горожан не было вопросов, все видели — здесь строится корабль.
Вскоре территория верфи стала напоминать настоящий островок петровской эпохи огороженной от XX века деревянным забором. Все было здесь необычно: и звон колокола, призывающий строителей на обед, и пальба из пушки в честь праздника, и сам фрегат — плод человеческого воображения и труда.
Но самое интересное на верфи — это были люди, которые пришли сюда работать.
Пэри специально за этим прилетел из Америки. Взглянув на «Штандарт», он произнес: «Это мне нравится». Затем поставил палатку недалеко от корабля и включился в строительство. Забавно было смотреть на 50-летнего американца в шортах и белоснежных кедах, таскающего вместе с нами бревна. При этом он не расставался с записной книжкой, куда заносил незнакомые русские фразы — Выглядело это так:
— Стой! — кричит Пэри, отпуская бревно и хватаясь за книжку. — Что ты сейчас сказан?
Бревно сразу становится тяжелым, и мы спешим поставить его на землю. Теперь можно сесть и перекурить. Наш американец не успокоится до тех пор, пока не поймет смысл русского слова и не зафиксирует его в своей книжке.
Когда Пэри довольно сносно овладел русским языком, я стал вечерами засиживаться на верфи, слушая его рассказы.
— Первую свою яхту я купил на побережье Атлантики. Там длинная волна, вот такая. — Пэри ладонью проводит в воздухе плавную дугу. — Затем я переселился в Детройт, что на Великих озерах. Слышат, наверное?
Пэри понижает голос и, наклонившись ко мне, заговорщически продолжает:
— Я думал, что мне озера, когда я ходил по Атлантике... Но когда на яхте вошел в озеро Гурон, стало так сильно качать, что я не знал, где укрыться... До Верхнего я так и не добрался. Говорят, там еще хуже. Эти озера не для маленьких яхт...
Пэри оглядывается и кивает головой на гравюру «Штандарта»:
— А этот будет хорошо ходить, была бы добрая команда...
Зимой к нам приехал еще один гость — Анжей, студент Оксфордского университета. Когда он впервые появился на верфи — интеллигентного вида, в черном плаще, многие с любопытством смотрели на него: «Неужели этот студент-англичанин тоже будет строить «Штандарт»?»
Но Анжей невозмутимо обошел фрегат, скинул плащ и приступил к работе. Оказалось, что он не хуже нас владеет топором и бензопилой, а в морском деле даст фору многим. И неудивительно: Анжей ходит на яхте с четырех лет, вместе с отцом путешествовал на ней к берегам Ирландии и Испании. Только об этом мы узнали гораздо позже.
На верфи Анжей быстро освоился и, несмотря на стоявшие морозы, стругал доски, выпиливал шпангоуты, рубил дрова.
К своему участию в работе над «Штандартом» Анжей отнесся философски:
— Ваш король Петр Великий прогнал шведов, а наш Альфред — викингов. И в этом есть что-то символическое. Мне приятно осознавать, что я участвую в строительстве копии фрегата Петра...
Через два года после закладки «Штандарта» скелет корабля был уже набран, и Мартусь пригласил мастеров по обшивке из Петрозаводска.
Термин «шить» лодки или корабли пришел к нам из Древней Руси, когда суда строили, соединяя доски при помощи гибких прутьев. На Ладоге и на Белом море эта уникальная технология сохранялась до начала нашего века. Но на Олонецкой верфи уже в 1703 году использовались специальные набойные гвозди.
Обшивка нашего «Штандарта» будет скреплена оцинкованными нержавеющими болтами; они не боятся соленой воды и очень прочны. Но как выгибать сами доски, которые, плотно прилегая к шпангоутам, должны повторять заданную форму — мы не знали. Ведь толщина досок отдельных поясов фрегата достигает 110 мм. Онежские мужики, когда приехали к нам, сначала развели руками: «Пятьдесят — гнули, семьдесят — самое большое, тоже гнули... Сто десять — ...доска не выдержит. Лопнет».
Но Володя был уверен, что выдержит, «при Петре же гнули».
Мы принялись выкладывать печку, как это делали для выпаривания досок в старину. Однако Володе, по-видимому, не терпелось начать поскорее работу над обшивкой, и он решил разогревать доски газовыми горелками.
Сперва мы стати гнуть клямсы — продольные брусы внутренней части обшивки, расположенные на уровне палубы. Вчетвером поднимаем брус, прикладываем его на место и слегка поджимаем струбцинами. Затем разогреваем горелки и начинаем опаливать клямс.
По мере того как брус нагревается, мы поджимаем его сильнее... Внезапно слышится треск...
— Стой! Отдать струбцины!
Мы ослабляем винты и переводим дух — чуть было не сломали.
Володя проводит рукой по горячему дереву.
— Надо греть еще. Поджимайте одновременно...
«Штандарт» обрастает плотью.
Листая пожелтевшие страницы документов, рассказывающие о морских деяниях Петра и создании им русского флота, я каждый раз волновался: вдруг увижу что-то новое о «Штандарте». К сожалению, материалов о нем почти не встречалось. По каким чертежам строился «Штандарт» — тоже неизвестно...
Возвращаясь из беломорского похода 1702 года, Петр обратил внимание на огромные сосновые леса по берегам реки Свирь, и в особенности — близ деревни Мокришвицы, где теперь стоит город Лодейное Поле. Петр приказал основать здесь корабельную верфь и назвач ее, по имени губернии, Олонецкой.
Окрестные крестьяне, смущенные прибытием царя, еще не знали, какие грандиозные работы развернутся в их деревне через полгода; ведь Олонецкой верфи предстояло стать крупнейшей при создании первоначального ядра Балтийского флота. Специальным указом к верфи приписали города Каргополь, Пошехонье и Белозерье, жители которых должны были участвовать в порубке и доставке строевого леса.
Руководить этими работами Петр назначил Меншикова, а закладку первого балтийского фрегата поручил голландскому мастеру Выбсю Геренсу и русскому корабельному подмастерью Ивану Немцову. Последний происходил из северодвинских крестьян и славился в Архангельске как искусный строитель промысловых судов. В конце XVII века Немцов работал на Воронежской верфи, где и был замечен Петром.
Кроме Геренса и Немцова, в строительстве фрегата участвовали 50 олонецких плотников, 120 работных людей (из них 60 с лошадьми) и 20 кузнецов.
